На выходные проводил друга. Он уехал в Америку. Сказал, что навсегда. Справедливости ради надо сказать, что провожаю я его не впервые. Познакомился я с ним лет 15 назад, тогда он как раз вернулся оттуда, прожив в Калифорнии около 6-ти лет. Выдернула его оттуда мама, сказав, что хорош уже там перебиваться с хлеба на воду, когда в новой России все вполне налаживается: есть хорошая работа, хорошие зарплаты, достаточно дешевая жизнь. И он согласился. Та самая хорошая работа, о которой говорила его маман, нас и познакомила.
Он кстати был тем уникальным типом людей, которые, попав в любое людное место, сразу привлекают к себе и объединяют вокруг себя. Стоило зайти с ним в какой-нибудь паб, как после пары кружек пива с нами знакомились все посетители заведения. Федос что-то рассказывал, кого-то незлобно подкалывал, параллельно цеплял девок, девки с удовольствием велись на его легкий флирт. Всегда было шумно и ржачно. Потом он останавливал свой выбор на одной из девок, уезжал с ней, а мы оставались в пабе и немедленно начинали испытывать неловкость, потому что Федос свалил, а больше нас оказывается ничего и не связывало. Вот такой интересный типчик был. Почему он уехал? А вот потому.
Когда он вернулся по зову мамы в первый раз, он, как уже нахватавшийся каких-то западных правил бытия, немедленно открыл счет в банке, завел себе карточку и начал переводить туда какую-то приличную долю своей з/п. Стоит ли говорить, что на дворе был 98-й год, а банк, который себе Федос выбрал, назывался Инкомбанк.
Как настоящий неунывающий эпикуреец, он отнесся к потере всех сбережений вполне философски и продолжил жить "на всю катушку". Однако работа, которая еще совсем недавно считалась вполне высоко оплачиваемой, перестала быть таковой. Его судорожные поиски достойной замены ничего не дали, и тогда он поступил простейшим для себя образом: собрал всех своих друзей (их набрался целый ресторан), всех угостил кружкой пива и объявил, что его опыт с возвращением на родину он предлагает считать досадной ошибкой, и у него уже билеты в Лос-Анджелес, и через пару дней он улетает. Тогда мы очень весело потусили. Помню проводы закончились в каком-то караоке-баре, где Федос с серьезным лицом и слезами на глазах неистово хрипел в микрофон Высоцкого "Я не люблю холодного цинизма!..."
Возвращение в штаты стало для него шоком номер три. Все его друзья, а их там, как и тут, порядка стопиццот мильонов, были безумно рады его видеть, но к этому моменту все они уже женились, завели по нескольку детей и вообще, остепенились. Помаявшись с годик, Федос понял, что так работать, как он работал в Штатах, он мог, и не покидая родины. Впервые его по-настоящему накрыло темой, что как бы не была привлекательна Америка, но любит-то он Россию. Кроме шуток, он прекрасно знал историю своей страны, он ценил какие-то плюсы Советского Союза и неистово ненавидел гримасы Совка. И вот тогда он вернулся домой с девизом: "Хватит зажигать. Пора остепениться. И сделать это нужно непременно на родине."
Он достаточно неплохо устроился на работу. Достаточно удачно разменял свою с мамой трешку на Семеновской, что позволило ему почувствовать себя полноценным мужиком, не шляющимся по съемным халупам. Утроил жесткий кастинг всех баб, которых у него было стопиццот мильонов мильярдов. Кастинг на предмет, кто из них будет матерью его любимых детей, а по совместительству его дорогой женой. Отбор кандидаток продолжался какое-то время. Потом он остановился на одной из них.
Ему всегда удавалось при всей его неудержимой разгульности цеплять удивительно милых девушек, обязательно хрупких, с огромными преданными глазами, в которых то и дело наворачивались слезы всякий раз, когда Федосов, как последняя скотина, устраивал им бессонную ночь своими загулами по другим милым девушкам. Его последняя пассия, Наталья, была точно такой же. С одной лишь разницей: ей удалось, в отличие от ее предшественниц, сорвать банк, так как на ней он решил остепениться.
Когда на эти выхи он мне одному, без толпы друзей, объяснял мотивы своего отъезда, он имел вид уставшего, совершенно убитого жизнью человека. Сначала он рассказал, как у Наташки по вине врачей случился выкидыш. Причем все время ему ненавязчиво предлагали за какие-то миллионы (которых у него даже близко не было) какую-то мега процедуру, которая в теории могла бы помочь. В результате операции после выкидыша врачи что-то сделали не так, и наградили ее бесплодием. Потом он рассказал, как у его мамы отжали квартиру путем какой-то немыслимой махинации, в которой ей достаточно было в целой кипе бумаг на призрачное "улучшение жилищных условий" незаметно подсунуть какую-то одну, которую она не глядя подписала. Когда Федос попытался искать правды, выяснилось, что правды следовало искать у ментов, которые судя по всему за всей этой схемой и стояли.
- Ты пойми, - втолковывал он мне со слезами на глазах, - эммиграции, как о ней писали Булгаков и Бунин, больше не существует. Тогда это была трагедия людей, покидающих свою страну и уезжающих в какую-то чужую. Сейчас я ощутил ЭТУ страну чужой. Здесь все против меня. Эта страна, как она сейчас строится, строится для безропотных таджиков, которые будут тут работать за копейки и в нужный момент ставить нужную галочку в графе за нужного кандидата. В обмен на это им будет позволяться безнаказанно пару раз в год на какой-нибудь курбан-байрам от души поглумиться над такими, как я. Я уже сейчас в своем собственном районе с трудом могу найти собеседника на русском языке. Мне приходится сидеть в ирландских пабах, где, один хрен, я разговариваю по-английски. Эта страна принадлежит ментам и диаспорам. А воевать ни с теми, ни с другими, у меня нет ни сил, ни желания. Единственная присяга, которую я в жизни давал, была клятва при вступлении в пионеры, и я ее уже тыщу раз нарушил. Больше я никому ничего не должен. Да и те, кто давал присягу, тоже не очень-то должны кому-либо. На деньги, за которые продается моя халупа тут, в Калифорнии я куплю домик с видом на океан. И знаешь, кто покупает мою квартиру? Депутат какой-то, Моджахед-ходжи Шахидов! Покупает для сына, который тут будет учиться на врача-гинеколога. Вот такая вот ирония. И даже не начинай мне рассказывать про то, как доллар сейчас сдохнет! Да и пусть дохнет! Мне в конце концов после 98-го года уже ничего не страшно. Я еду туда не за долларами, как в детстве. Я еду туда за семьей, которую тут мне создать не дали.
Вот так мне плакался мой старинный друг, Сергей Федосов. Вокруг сидели несколько болельщиков, тихо смотрящих футбол Анжи-Динамо, где Роберто Карлос, многократный чемпион мира по футболу, носился по полю в форме клуба из Махачкалы. На входе в бар сидел молодой охранник в камуфляже и, зевая, разгадывал кроссворд. У стойки сидела одинокая барышня и скучающим взглядом посматривала на людей, скользя глазами поверх Федоса. А в Санкт-Петербурге тем временем с результатом в 97% побеждала на выборах Валентина Матвиенко
Он кстати был тем уникальным типом людей, которые, попав в любое людное место, сразу привлекают к себе и объединяют вокруг себя. Стоило зайти с ним в какой-нибудь паб, как после пары кружек пива с нами знакомились все посетители заведения. Федос что-то рассказывал, кого-то незлобно подкалывал, параллельно цеплял девок, девки с удовольствием велись на его легкий флирт. Всегда было шумно и ржачно. Потом он останавливал свой выбор на одной из девок, уезжал с ней, а мы оставались в пабе и немедленно начинали испытывать неловкость, потому что Федос свалил, а больше нас оказывается ничего и не связывало. Вот такой интересный типчик был. Почему он уехал? А вот потому.
Когда он вернулся по зову мамы в первый раз, он, как уже нахватавшийся каких-то западных правил бытия, немедленно открыл счет в банке, завел себе карточку и начал переводить туда какую-то приличную долю своей з/п. Стоит ли говорить, что на дворе был 98-й год, а банк, который себе Федос выбрал, назывался Инкомбанк.
Как настоящий неунывающий эпикуреец, он отнесся к потере всех сбережений вполне философски и продолжил жить "на всю катушку". Однако работа, которая еще совсем недавно считалась вполне высоко оплачиваемой, перестала быть таковой. Его судорожные поиски достойной замены ничего не дали, и тогда он поступил простейшим для себя образом: собрал всех своих друзей (их набрался целый ресторан), всех угостил кружкой пива и объявил, что его опыт с возвращением на родину он предлагает считать досадной ошибкой, и у него уже билеты в Лос-Анджелес, и через пару дней он улетает. Тогда мы очень весело потусили. Помню проводы закончились в каком-то караоке-баре, где Федос с серьезным лицом и слезами на глазах неистово хрипел в микрофон Высоцкого "Я не люблю холодного цинизма!..."
Возвращение в штаты стало для него шоком номер три. Все его друзья, а их там, как и тут, порядка стопиццот мильонов, были безумно рады его видеть, но к этому моменту все они уже женились, завели по нескольку детей и вообще, остепенились. Помаявшись с годик, Федос понял, что так работать, как он работал в Штатах, он мог, и не покидая родины. Впервые его по-настоящему накрыло темой, что как бы не была привлекательна Америка, но любит-то он Россию. Кроме шуток, он прекрасно знал историю своей страны, он ценил какие-то плюсы Советского Союза и неистово ненавидел гримасы Совка. И вот тогда он вернулся домой с девизом: "Хватит зажигать. Пора остепениться. И сделать это нужно непременно на родине."
Он достаточно неплохо устроился на работу. Достаточно удачно разменял свою с мамой трешку на Семеновской, что позволило ему почувствовать себя полноценным мужиком, не шляющимся по съемным халупам. Утроил жесткий кастинг всех баб, которых у него было стопиццот мильонов мильярдов. Кастинг на предмет, кто из них будет матерью его любимых детей, а по совместительству его дорогой женой. Отбор кандидаток продолжался какое-то время. Потом он остановился на одной из них.
Ему всегда удавалось при всей его неудержимой разгульности цеплять удивительно милых девушек, обязательно хрупких, с огромными преданными глазами, в которых то и дело наворачивались слезы всякий раз, когда Федосов, как последняя скотина, устраивал им бессонную ночь своими загулами по другим милым девушкам. Его последняя пассия, Наталья, была точно такой же. С одной лишь разницей: ей удалось, в отличие от ее предшественниц, сорвать банк, так как на ней он решил остепениться.
Когда на эти выхи он мне одному, без толпы друзей, объяснял мотивы своего отъезда, он имел вид уставшего, совершенно убитого жизнью человека. Сначала он рассказал, как у Наташки по вине врачей случился выкидыш. Причем все время ему ненавязчиво предлагали за какие-то миллионы (которых у него даже близко не было) какую-то мега процедуру, которая в теории могла бы помочь. В результате операции после выкидыша врачи что-то сделали не так, и наградили ее бесплодием. Потом он рассказал, как у его мамы отжали квартиру путем какой-то немыслимой махинации, в которой ей достаточно было в целой кипе бумаг на призрачное "улучшение жилищных условий" незаметно подсунуть какую-то одну, которую она не глядя подписала. Когда Федос попытался искать правды, выяснилось, что правды следовало искать у ментов, которые судя по всему за всей этой схемой и стояли.
- Ты пойми, - втолковывал он мне со слезами на глазах, - эммиграции, как о ней писали Булгаков и Бунин, больше не существует. Тогда это была трагедия людей, покидающих свою страну и уезжающих в какую-то чужую. Сейчас я ощутил ЭТУ страну чужой. Здесь все против меня. Эта страна, как она сейчас строится, строится для безропотных таджиков, которые будут тут работать за копейки и в нужный момент ставить нужную галочку в графе за нужного кандидата. В обмен на это им будет позволяться безнаказанно пару раз в год на какой-нибудь курбан-байрам от души поглумиться над такими, как я. Я уже сейчас в своем собственном районе с трудом могу найти собеседника на русском языке. Мне приходится сидеть в ирландских пабах, где, один хрен, я разговариваю по-английски. Эта страна принадлежит ментам и диаспорам. А воевать ни с теми, ни с другими, у меня нет ни сил, ни желания. Единственная присяга, которую я в жизни давал, была клятва при вступлении в пионеры, и я ее уже тыщу раз нарушил. Больше я никому ничего не должен. Да и те, кто давал присягу, тоже не очень-то должны кому-либо. На деньги, за которые продается моя халупа тут, в Калифорнии я куплю домик с видом на океан. И знаешь, кто покупает мою квартиру? Депутат какой-то, Моджахед-ходжи Шахидов! Покупает для сына, который тут будет учиться на врача-гинеколога. Вот такая вот ирония. И даже не начинай мне рассказывать про то, как доллар сейчас сдохнет! Да и пусть дохнет! Мне в конце концов после 98-го года уже ничего не страшно. Я еду туда не за долларами, как в детстве. Я еду туда за семьей, которую тут мне создать не дали.
Вот так мне плакался мой старинный друг, Сергей Федосов. Вокруг сидели несколько болельщиков, тихо смотрящих футбол Анжи-Динамо, где Роберто Карлос, многократный чемпион мира по футболу, носился по полю в форме клуба из Махачкалы. На входе в бар сидел молодой охранник в камуфляже и, зевая, разгадывал кроссворд. У стойки сидела одинокая барышня и скучающим взглядом посматривала на людей, скользя глазами поверх Федоса. А в Санкт-Петербурге тем временем с результатом в 97% побеждала на выборах Валентина Матвиенко
Комментариев нет:
Отправить комментарий