- Как так люди не падают с круглой вращающейся Земли?
- Это потому, что они надежно прикреплены к районным поликлиникам.
(Народная мудрость вместо эпиграфа)
Чего в конечном итоге мы все хотим, это справедливости. Ведь не все принимаемые сейчас законы по определению идиотские (хотя идиотских конечно несопоставимо больше), просто они должны распространяться на всех в нашей стране, включая самих законотворцев. Я всегда утверждал, что парковка в центре города должна быть платной. Клянусь, я совершенно искренне так считаю. Но во-первых она должна быть платной для всех. А во-вторых эта самая парковка все же должна быть. Нельзя просто отменить парковку возле мест, куда люди все равно едут, хочется того властям или нет. Нельзя просто запретить воздух, воду, землю. Чувствую себя индейцем, у которого купили за бусы остров Манхеттен. В моем видении мира нельзя запретить людям пространство города, как индеец искренне не верил в возможность покупки острова.
Вчера мне пришлось внять мольбам участкового врача и прикрепиться-таки к районной поликлинике. Оказалось, что врачиху прессуют каждый раз, когда я вызываю отцу скорую. Ей влетает по самое ее пенсне за то, что она слыхом не слыхивала о таком пациенте, а она никак не может его познать, пока он не прикреплен. Вот такой бюрократический парадокс.
Вокруг поликлиники на улице Ольховская, что в районе Бауманской, парковки не предусмотрено никакой. То есть совсем. Нет, там есть знак Парковка для Инвалидов, но он очерчивает пространство в пару велосипедов Варламова. Я наверное готов принять, хоть и не понять, отсутствие парковки возле ресторана, или возле модного бутика, или возле Белорусского вокзала (вы не поверите, но это факт, парковки у этого вокзала нет, она есть, но на островке между двух потоков машин, из которого пешеходу решительно невозможно выбраться, не попав под колеса). В конце концов там-то у людей железно есть выбор. А в поликлинику на улице Ольховской выбора нет, либо трамвай, что для моего отца в его нынешнем состоянии как велосипед, либо мой автомобиль.
Само собой, прикрепив всех родственников к поликлинике минут примерно за 30, я на улице свою машину не нашел. Это произошло спокойно и буднично. У инспекторов, которые заканчивали там свою рутинную бумажную работу, лица были такие, как будто следить за соблюдением законности для них почетный долг и любимая работа. Тот факт, что из всей законности их радует исключительно парковка у поликлиники, им странным не кажется.
Через каких-то полтора часа я стоял уже в очереди к окошку номер один на штрафстоянке. По ту сторону окошка сидела девушка, в обязанности которой входит оформление разрешения на выезд со стоянки в обмен на документы и чек об оплате услуги эвакуации. Свою работу она выполняла с исключительной вежливостью. "Будьте любезны", "если вас не затруднит", "вам будет удобнее оплатить через вот этот терминал". Каждому клиенту в очереди она выдавала документы с пожеланием "счастливого пути".
По эту сторону окна царила гробовая тишина. Люди сквозь очередь молча смотрели на девушку и в ее лице на весь московский минтранс. Время от времени этот сгусток ненависти прорывает. При мне не выдержал парень в дубленке и по-пижонски повязанном шарфе: "Это она так свою карму правит. Вежливостью пытается себе выторговать что-то такое в следующей жизни. Бесполезно, девушка, вас ненавидят абсолютно все! Каждый рубль, который вам переводят, настолько проклят, что в следующей жизни всей вашей конторе придется ой как несладко."
Откуда-то из глубины очереди отозвался кто-то: "А мне вот интересно, как бы на моем месте парканулся бы Максик Ликсутов возле того магазина!" На это весь колектив отреагировал версиями, как его охрана перегородила бы весь переулок, как к нему продавцы бегали бы на улицу сами, а он, не выходя из машины, примерял бы, что он там хотел купить, как никакой эвакуатор не подпустили бы к магазину на пушечный выстрел.
И только мне нечего было сказать. Не мог я ничего такого нафантазировать, что нафантазировали эти граждане России вокруг меня. У них шанс на торжество справедливости в отношении Ликсутова был призрачным, у меня же его не было вовсе. Потому что представить себе Максима Ликсутова, прикрепляющегося к районной поликлинике на улице Ольховская, даже мое воображение не в состоянии.
- Это потому, что они надежно прикреплены к районным поликлиникам.
(Народная мудрость вместо эпиграфа)
Чего в конечном итоге мы все хотим, это справедливости. Ведь не все принимаемые сейчас законы по определению идиотские (хотя идиотских конечно несопоставимо больше), просто они должны распространяться на всех в нашей стране, включая самих законотворцев. Я всегда утверждал, что парковка в центре города должна быть платной. Клянусь, я совершенно искренне так считаю. Но во-первых она должна быть платной для всех. А во-вторых эта самая парковка все же должна быть. Нельзя просто отменить парковку возле мест, куда люди все равно едут, хочется того властям или нет. Нельзя просто запретить воздух, воду, землю. Чувствую себя индейцем, у которого купили за бусы остров Манхеттен. В моем видении мира нельзя запретить людям пространство города, как индеец искренне не верил в возможность покупки острова.
Вчера мне пришлось внять мольбам участкового врача и прикрепиться-таки к районной поликлинике. Оказалось, что врачиху прессуют каждый раз, когда я вызываю отцу скорую. Ей влетает по самое ее пенсне за то, что она слыхом не слыхивала о таком пациенте, а она никак не может его познать, пока он не прикреплен. Вот такой бюрократический парадокс.
Вокруг поликлиники на улице Ольховская, что в районе Бауманской, парковки не предусмотрено никакой. То есть совсем. Нет, там есть знак Парковка для Инвалидов, но он очерчивает пространство в пару велосипедов Варламова. Я наверное готов принять, хоть и не понять, отсутствие парковки возле ресторана, или возле модного бутика, или возле Белорусского вокзала (вы не поверите, но это факт, парковки у этого вокзала нет, она есть, но на островке между двух потоков машин, из которого пешеходу решительно невозможно выбраться, не попав под колеса). В конце концов там-то у людей железно есть выбор. А в поликлинику на улице Ольховской выбора нет, либо трамвай, что для моего отца в его нынешнем состоянии как велосипед, либо мой автомобиль.
Само собой, прикрепив всех родственников к поликлинике минут примерно за 30, я на улице свою машину не нашел. Это произошло спокойно и буднично. У инспекторов, которые заканчивали там свою рутинную бумажную работу, лица были такие, как будто следить за соблюдением законности для них почетный долг и любимая работа. Тот факт, что из всей законности их радует исключительно парковка у поликлиники, им странным не кажется.
Через каких-то полтора часа я стоял уже в очереди к окошку номер один на штрафстоянке. По ту сторону окошка сидела девушка, в обязанности которой входит оформление разрешения на выезд со стоянки в обмен на документы и чек об оплате услуги эвакуации. Свою работу она выполняла с исключительной вежливостью. "Будьте любезны", "если вас не затруднит", "вам будет удобнее оплатить через вот этот терминал". Каждому клиенту в очереди она выдавала документы с пожеланием "счастливого пути".
По эту сторону окна царила гробовая тишина. Люди сквозь очередь молча смотрели на девушку и в ее лице на весь московский минтранс. Время от времени этот сгусток ненависти прорывает. При мне не выдержал парень в дубленке и по-пижонски повязанном шарфе: "Это она так свою карму правит. Вежливостью пытается себе выторговать что-то такое в следующей жизни. Бесполезно, девушка, вас ненавидят абсолютно все! Каждый рубль, который вам переводят, настолько проклят, что в следующей жизни всей вашей конторе придется ой как несладко."
Откуда-то из глубины очереди отозвался кто-то: "А мне вот интересно, как бы на моем месте парканулся бы Максик Ликсутов возле того магазина!" На это весь колектив отреагировал версиями, как его охрана перегородила бы весь переулок, как к нему продавцы бегали бы на улицу сами, а он, не выходя из машины, примерял бы, что он там хотел купить, как никакой эвакуатор не подпустили бы к магазину на пушечный выстрел.
И только мне нечего было сказать. Не мог я ничего такого нафантазировать, что нафантазировали эти граждане России вокруг меня. У них шанс на торжество справедливости в отношении Ликсутова был призрачным, у меня же его не было вовсе. Потому что представить себе Максима Ликсутова, прикрепляющегося к районной поликлинике на улице Ольховская, даже мое воображение не в состоянии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий